Первый кубанский ледяной поход. Ледяной Поход - поражение или победа? Из плена в революцию
«Ледяной поход»
В Марте 1918 года неожиданно резко испортилась погода: дождь, сменявшийся заморозками, вызывал оледенение шинелей. Ослабленная в многочисленных боях и измученная ежедневными переходами по размякшему кубанскому чернозёму, армия стала изнемогать под ударами стихии. Затем резко похолодало, в горах выпал глубокий снег, температура упала до 20 градусов ниже нуля. По свидетельствам современников, доходило до того, что раненых, лежавших на телегах, вечером приходилось освобождать от ледяной коры штыками (!) В это время произошло жестокое боестолкновение, известное как бой 15 (28) марта 1918 года у ст. Ново-Дмитриевской . Бойцы отличившегося здесь Офицерского полка бой у Новодмитровской называли «Марковскими». Генерал Деникин впоследствии запишет: «15 марта - Ледяной поход - слава Маркова и Офицерского полка , гордость Добровольческой армии и одно из наиболее ярких воспоминаний каждого первопоходника о минувших днях - не то были, не то сказки».
Этот бой у Ново-Дмитриевской, предшествущие и последовавшие за ним ряд переходов по покрытой ледяной коркой степи, Армия стала называть «Ледяным походом»:
Всю ночь накануне лил дождь, не прекратившийся и утром. Армия шла по сплошным пространствам воды и жидкой грязи - по дорогам и без дорог - заплывших, и пропадавших в густом тумане, стлавшемся над землёю. Холодная вода пропитывала насквозь все платье, текла острыми, пронизывающими струйками за воротник. Люди шли медленно, вздрагивая, от холода и тяжело волоча ноги в разбухших, налитых водою, сапогах. К полудню пошли густые хлопья липкого снега, и подул ветер. Застилает глаза, нос, уши, захватывает дыхание, и лицо колет, словно острыми иглами…
-…Между тем, погода вновь переменилась: неожиданно грянул мороз, ветер усилился, началась снежная пурга. Люди и лошади быстро обросли ледяной корой; казалось, все промёрзло до самых костей; покоробившаяся, будто деревянная одежда сковала тело; трудно повернуть голову, трудно поднять ногу в стремя.
Непосредственно после боя на улице только что взятой станицы Ново-Дмитриевской генерал Марков встретил юную сестру милосердия Юнкерского батальона. - Это был настоящий ледяной поход! - заявила сестра. - Да, да! Вы правы! - согласился генерал Марков .
Имя «Ледяной», «данное сестрой» и «утверждённое» генералом Марковым, впоследствии стало применяться в отношении всего Первого Кубанского похода Добрармии .
Предыстория событий
После отказа донского казачества в поддержке Добровольческой армии и начала наступления советских войск на Кавказ , генерал Л. Г. Корнилов , главнокомандующий армией, принял решение об оставлении Дона .
В Ростове были снаряды, патроны, обмундирование, медицинские склады и медицинский персонал - всё то, в чём так остро нуждалась охранявшая подступы к городу малочисленная армия. В городе пребывало на отдыхе до 16 000 (!) офицеров, не пожелавших участвовать в его обороне. Генералы Корнилов и Алексеев не прибегали на этом этапе ни к реквизициям, ни к мобилизации . Большевики Сиверса , заняв после их ухода город, «взяли всё, в чём нуждались, и запугали население, расстреляв несколько офицеров» .
К началу февраля в состав армии, находившейся в процессе формирования, входили:
1. Корниловский ударный полк (Подполковник Неженцев)
2. Георгиевский полк - из небольшого офицерского кадра, прибывшего из Киева. (Полковник Кириенко).
3. 1-й, 2-й, 3-й офицерские батальоны - из офицеров, собравшихся в Новочеркасске и Ростове. (Полковник Кутепов , подполковники Борисов и Лаврентьев, позднее полковник Симановский).
4. Юнкерский батальон - главным образом из юнкеров столичных училищ и кадет. (Штабс-капитан Парфёнов)
5. Ростовский добровольческий полк - из учащейся молодежи Ростова. (Генерал-майор Боровский).
6. Два кавалерийских дивизиона. (Полковников Гершельмана и Глазенапа).
7. Две артиллер. батареи - преимущественно из юнкеров артиллерийских училищ и офицеров. (Подполковники Миончинский и Ерогин).
8. Целый ряд мелких частей, как то «морская рота» (капитан 2-го ранга Потёмкин), инженерная рота, чехословацкий инженерный батальон, дивизион смерти Кавказской дивизии (Полковник Ширяев) и несколько партизанских отрядов, называвшихся по именам своих начальников. Все эти полки , батальоны , дивизионы были по существу только кадрами, и общая боевая численность всей армии вряд ли превосходила 3-4 тысячи человек, временами, в период тяжёлых ростовских боев, падая до совершенно ничтожных размеров. Армия обеспеченной базы не получила. Приходилось одновременно и формироваться, и драться, неся большие потери и иногда разрушая только что сколоченную с большими усилиями часть.
Под давлением превосходящих сил красного командующего Р. Ф. Сиверса , сумевшего организовать выступление против добровольцев гарнизон Ставрополя с примкнувшей к нему 39-й дивизией, подошедших с боями 9(22) февраля непосредственно к Ростову, было принято решение отходить из города за Дон - в станицу Ольгинскую. Вопрос о дальнейшем направлении не был ещё решен окончательно: на Кубань или в донские зимовники.
Смысл начавшегося при таких сложнейших обстоятельствах похода его участник и один из командующих армией - генерал Деникин - выразил впоследствии следующим образом:
Пока есть жизнь, пока есть силы, не все потеряно. Увидят «светоч», слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе - те, кто пока еще не проснулись… В этом был весь глубокий смысл Первого Кубанского похода. Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором все - в области духа и творимого подвига. По привольным степям Дона и Кубани ходила Добровольческая армия - малая числом, оборванная, затравленная, окружённая - как символ гонимой России и русской государственности. На всем необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трёхцветный национальный флаг это ставка Корнилова .
Состав отряда
Отряд, выступивший в ночь с 9 на 10 (с 22 на 23) февраля 1918 года из Ростова-на-Дону , включал :
- 242 штаб-офицера (190 - полковники)
- 2078 обер-офицеров (капитанов - 215, штабс-капитанов - 251, поручиков - 394, подпоручиков - 535, прапорщиков - 668)
- 1067 рядовых (в том числе юнкеров и кадетов старших классов - 437)
- добровольцев - 630 (364 унтер-офицеров и 235 солдат, в том числе 66 чехов)
- Медицинский персонал:148 человек - 24 врача и 122 сестры милосердия)
С отрядом также отступил значительный обоз гражданских лиц, бежавших от большевиков.
Этот, связанный с огромными потерями, марш стал рождением Белого сопротивления на Юге России.
Вопреки трудностям и потерям, из горнила Ледяного похода вышла уже пятитысячная настоящая армия, закалённая в боях. Лишь такое ничтожное число воинов Русской Императорской армии, после октябрьских событий, твёрдо решили, что будут бороться. С отрядом-армией следовал обоз с женщинами и детьми. Участники похода получали почётное наименование «Первопоходник ».
Поход
Генералы М. В. Алексеев и Л. Г. Корнилов приняли решение отойти на юг, в направлении Екатеринодара , рассчитывая поднять антисоветские настроения кубанского казачества и народов Северного Кавказа и сделать район Кубанского войска базой дальнейших военных действий. Вся их армия по числу бойцов равнялась полку трёхбатальонного состава. Армией она именовалась во-первых по той причине, что против неё боролась сила численностью в армию, а во-вторых, потому что это была наследница старой бывшей Русской армии, «её соборная представительница» .
После гибели 31 марта генерала Корнилова Красные заняли Екатеринодар, оставленный без боя за день до этого Отрядом Кубанской рады за день до этого произведённого ею в генералы В. Л. Покровского 1 (14) марта года, что значительно осложнило положение белой армии. Перед Добровольцами встала новая задача - взять город. 3 (17) марта у Новодмитриевской армия соединилась с воинскими формированиями Кубанского краевого правительства; в результате численность армии возросла до 6000 штыков и сабель, из которых были сформированы три бригады; количество орудий увеличилось до 20. Переправившись через реку Кубань у станицы Елизаветинская, войска начали штурм Екатеринодара, который защищала двадцатитысячная Юго-Восточная армия красных под командованием Автономова и Сорокина .
27-31 марта (9-13 апреля) 1918 г. Добровольческая армия предприняла неудачную попытку взять столицу Кубани - Екатеринодар , в ходе которой генерал Корнилов был убит случайной гранатой 31 марта (13 апреля), а командование частями армии в тяжелейших условиях полного окружения многократно превосходящими силами противника принял генерал Деникин , которому удаётся в условиях непрекращающихся боёв на все стороны, отходя через Медведовскую, Дядьковскую, вывести армию из-под фланговых ударов и благополучно выйти из окружения за Дон во многом благодаря энергичным действиям отличившегося в бою в ночь со 2 (15) на 3 (16) апреля 1918 г. при пересечении железной дороги Царицын-Тихорецкая командира Офицерского полка Генерального штаба генерал-лейтенанта С. Л. Маркова .
По воспоминаниям современников, события развивались следующим образом:
«Около 4 часов утра части Маркова стали переходить через железнодорожное полотно. Марков, захватив железнодорожную сторожку у переезда, расположив пехотные части, выслав разведчиков в станицу для атаки противника, спешно начал переправу раненых, обоза и артиллерии. Внезапно от станции отделился бронепоезд красных и пошел к переезду, где уже находился штаб вместе с генералами Алексеевым и Деникиным . Оставалось несколько метров до переезда - и тут Марков, осыпая бронепоезд нещадными словами, оставаясь верным себе: «Стой! Такой-растакой! Сволочь! Своих подавишь!», бросился на пути. Когда тот действительно остановился, Марков отскочил (по другим сведениям тут же бросил гранату), и сразу две трёхдюймовые пушки в упор выстрелили гранатами в цилиндры и колёса паровоза . Завязался горячий бой с командой бронепоезда, которая в результате была перебита, а сам бронепоезд - сожжён.»
Потери при неудавшемся штурме составили около четырёхсот убитых и полутора тысяч раненых. Во время артиллерийского обстрела погиб генерал Корнилов. Сменивший его Деникин принял решение об отводе армии от кубанской столицы. Отходя через Медведовскую, Дядьковскую, он сумел вывести армию из-под фланговых ударов. Пройдя Бейсугскую и повернув к востоку, войска пересекли железную дорогу Царицын-Тихорецкая и вышли к 29 апреля (12 мая) на юг Донской области в район Мечетинская - Егорлыцкая - Гуляй-Борисовка. На следующий день поход, ставший вскоре легендой Белого движения , был окончен.
Итоги
«Ледяной поход» - наравне с двумя другими белыми «первыми походами», протекавшими одновременно с ним - Походом дроздовцев Яссы - Дон и Степным походом донских казаков, создал боевой облик, боевую традицию и внутреннюю спайку добровольцев. Все три похода показали участникам Белого движения, что можно бороться и побеждать при неравенстве сил, в условиях трудной, казавшейся порой безвыходной, обстановки. Походы подняли настроение казачьих земель и привлекали в ряды Белого сопротивления всё новые и новые пополнения.
В конце «восьмёрки», описанной Добровольческой армией, начальник её штаба генерал-лейтенант И. П. Романовский говорил:
Два месяца назад мы проходили это же место, начиная поход. Когда мы были сильнее - тогда или теперь? Я думаю, что теперь. Жизнь толкла нас отчаянно в своей чертовой ступе и не истолкла; закалилось лишь терпение и воля; и вот эта сопротивляемость, которая не поддаётся никаким ударам…
Александр Трушнович напишет впоследствии, что история Ледяного похода
«послужит доказательством первенствующего значения духа, за исключением, конечно, какого-нибудь из ряда вон выходящего технического превосходства»
и аргументирует это тем фактом, что
«Во всех 33 боях Первого похода не было случая, чтобы численность большевицких сил не превосходила в шесть-десять раз числа добровольцев»
Нельзя однозначно утверждать, что поход явился неудачей (в военном отношении - поражением), как это делает часть историков. Одно несомненно: именно этот поход позволил в условиях тяжелейших боёв и лишений оформить костяк будущих Вооружённых сил Юга России -
Ледяной поход - одно из наиболее ярких воспоминаний каждого первопоходника о минувших днях.
Всю ночь накануне лил дождь, не прекратившийся и утром. Армия шла по сплошным пространствам воды и жидкой грязи, по дорогам и без дорог, заплывших и пропадавших в густом тумане, стлавшемся над землею. Холодная вода пропитывала насквозь все платье. Текла острыми, пронизывающими струйками за воротник. Люди шли медленно, вздрагивая от холода и тяжело волоча ноги в разбухших, налитых водою сапогах. К полудню пошли густые хлопья липкого снега и подул ветер. Застилает глаза, нос, уши, захватывает дыхание и лицо колет словно острыми иглами.
Впереди перестрелка: не доходя двух-трех верст до Ново-Дмитриевской - речка, противоположный берег которой занят аванпостами большевиков. Их отбросили огнем наши передовые части, но мост оказался не то снесенным вздувшейся и бурной речкой, не то испорченным противником. Послали конных искать броду. Колонна сгрудилась к берегу. Две-три хаты небольшого хуторка манили дымками своих труб. Я слез с лошади и с большим трудом пробрался в избу сквозь сплошное месиво человеческих тел. Живая стена больно сжимала со всех сторон; в избе стоял густой туман от дыханий сотни людей и испарений промокшей одежды, носился тошнотный едкий запах прелой шинельной шерсти и сапог. Но по всему телу разливалась какая-то живительная теплота, отходили окоченевшие члены, было приятно и дремотно.
А снаружи ломились в окна, в двери новые толпы.
Дайте погреться другим. Совести у вас нету.
«Ледяным» в истории Гражданской войны в России называют Первый Кубанский поход Добровольческой армии от Ростова-на-Дону до Екатеринодара в период с 22 февраля по 13 мая 1918 года. Им командовал цвет Белой гвардии: генералы Алексеев, Корнилов, Деникин.
Добровольческая армия, сформированная на Дону, была небольшой - общая численность её едва превышала три полнокровных пехотных полка, - и состояла почти вся из офицеров. Из почти четырёх тысяч человек, выступивших из Ростова-на-Дону, 36 были генералами (из них 3 полных генерала и 8 генерал-лейтенантов), 2350 - офицерами в чинах от прапорщика и мичмана до полковника. Если к этому числу прибавить 437 юнкеров, гардемаринов и кадетов военно-учебных заведений (тех, кто по возрасту не успел до осени 1917 года получить офицерские погоны и получил их чуть позже), то офицерский облик Добровольческой армии совершенно очевиден. Некадровые военные составляли лишь четвёртую часть армии.
Как снег на голову
Военная история Ледяного похода известна хорошо: офицерско-юнкерские роты и батареи прошли походом более 80 суток (из них 44 провели в боях) и к 10 апреля вышли на подступы к Екатеринодару. Кстати, почему так назван этот поход? Роты добровольцев брели по раскисшей кубанской степи, оттепели сменяли заморозки, холодный ливень через час сменялся снегом и пургой. 28 марта передовая офицерская рота генерала Маркова подошла ночью к станице Ново-Дмитриевской, занятой красными. Ночью лил холодный ливень, офицерские шинели и вся одежда промокли насквозь. А перед утренней атакой ударил двадцатиградусный мороз, и всё покрылись льдом. Словно в ледяном панцире, офицеры-марковцы вброд форсировали полузамёрзшую речку и как снег на голову обрушились на спящих красных. Сначала «ледяным» прозвали тот бой, а потом и весь поход. Но не только бездорожье и климатические лишения выдерживали бойцы Белой гвардии (утром тяжелораненых, переночевавших под открытым небом на телегах, отскребали от покрывшего их льда штыками). Они всегда были в меньшинстве. И всегда наступали, и при этом всегда побеждали. В наступающей цепи марковцев и корниловцев дистанция между стрелками часто бывала 50-100 метров. Артиллерийский огонь был редок (снаряды считали по пальцам), но точен, как укол шприца. Голодные, замёрзшие, почти без боеприпасов добровольцы внушали красным отрядам мистический ужас. А численное и огневое превосходство красных корниловцы даже не брали в расчёт, и потому не сомневались в победе!
Екатеринодар защищал красный гарнизон, в несколько раз превосходивший численностью атакующих белых. Корниловцы при острейшем дефиците боеприпасов, особенно артиллерийских снарядов, измученные тяжёлым переходом, потеряв при штурме более 400 бойцов убитыми и более 1500 ранеными, отступили. В этот момент загадочным образом был убит генерал Корнилов.
Столицу Юго-Восточного Союза - Екатеринодар - тогда так и не взяли, но Добровольческая армия, потеряв примерно половину первоначального состава, уже в мае восстановилась и даже усилилась до 6000 штыков и сабель. После смерти Корнилова командование армией принял строевой генерал Деникин (генерал Алексеев уклонился от ответственности, предпочитая «командовать» в штабе).
Война переросла в гражданскую. Но если военная история Ледяного похода довольно известна, то финансовая подоплёка этого мероприятия неясна до сих пор. Если в России собрать на него денег толком не удалось, кто же за него всё-таки заплатил?
Не первая, не последняя
Первая Добровольческая армия стала формироваться ещё в июне 1917 года в Петрограде по адресу: Набережная реки Мойки, дом 20. Летом 1917 года туда прибывали военные, готовые сражаться с кайзеровской Германией до победного конца!
После провала июньского наступления 1917 года стало окончательно ясно, что на насильно мобилизованную армию надежд нет и «войну до победного конца» можно (как тогда казалось многим) завершить силами добровольцев. А таковых набиралось немало. Даже в пехотных частях самого распропагандированного Северного фронта желающих воевать до конца было около 2500 человек. А сторонников победы над немцами во флоте, в гвардии, в инженерных и казачьих частях было ещё больше. Так что во дворе нынешней капеллы тогда было многолюдно. Но как представлялась эта победа добровольцам, и тому же генералу Алексееву: разделом Германии между странами Антанты? Присоединением Кёнигсберга и территории Восточной Пруссии к немонархической России? Вряд ли он всерьёз верил в такую «победу». Да и сам кайзер Вильгельм II также никогда не мечтал присоединить Петроград и Москву к своей империи. Так что все добровольческие армии в России, скорее всего, были нужны только Франции, точнее - французской олигархии, отчаянно защищающей свои капиталы от германских конкурентов. Спор между акционерами из Парижа и Берлина за промышленно-сырьевые области Эльзаса и Лотарингии был начат ещё в 1871 году. Германия поддержала российских революционеров - они свергли царя и фактически распустили русскую армию. Франция отчаянно пыталась продлить сопротивление её остатков, и потому цеплялась за все соломинки - даже за ту куцую армию, которая была верна союзническим обязательствам перед ней. Но к ноябрю 1917 года хаос всё более поражал столицу, и потому было решено перенести центр формирования добровольцев - защитников Антанты - в область войска Донского.
Замысел генерала
Повторно генерал Алексеев начал формировать Добровольческую армию в Новочеркасске, о чём он уведомил офицеров и генералов в своём Приказе от 30 октября 1917 года, после чего сам он выехал в столицу войска Донского.
В конце октября 1917 года даже лидеры большевиков (формально запрещённой партии) не были уверены - удастся им произвести переворот или нет? И премьер-министр Керенский ещё формально исполнял свои обязанности в Зимнем дворце.
А генерал Алексеев уже начал свою работу по формированию добровольческих частей, не обращая внимания на то, одобрит ли Второй Всероссийский съезд Советов власть Совета народных комиссаров или не одобрит. Вне зависимости от того, возьмут ли власть в Петрограде большевики, левые эсеры и анархисты или нет, «алексеевская» военная организация начала действовать.
Задачей генерала Алексеева было собрать новую русскую армию из юнкеров, ветеранов-фронтовиков и уцелевших запасных частей тыла и продолжить оттягивание на себя немецких дивизий от Франции. И было это возможно сделать фактически лишь на зарубежные франки и фунты, поскольку из-за инфляции рубль уже ничего не стоил, да и финансовая система платежей в России уже была по сути парализована революцией. Вот для этих-то задач и «родил» генерал Алексеев армию.
То, что рождение Добровольческой армии было обусловлено провозглашением советской власти, - историки приписали «задним числом».
Ни за монархию, ни за Учредительное собрание офицерская добровольческая армия начать воевать не могла. Её политическим кредо было как раз отсутствие чётких политических целей, которые образно называли «непредрешенчеством». Вплоть до июля 1918 года экс-император и члены его семьи были живы-здоровы, в России находилось немало членов императорской фамилии - великих князей, имеющих права на престол. И тем не менее в Новочеркасске призывов о восстановлении монархии не печатали и не объявляли (по крайней мере, официально), никого из великих князей возглавить армию не приглашали.
Идея о созыве Учредительного собрания возникла в лагере белых ещё до января 1918 года. Тогда никто и предположить не мог, что оно будет разогнано, большевики даже после его созыва колебались, ведь они набрали на выборах 22-24% голосов. А вместе с фракциями левых эсеров и центристов имели подавляющее большинство (у эсеров - 40%, а вместе с центристами - около 58% голосов). В меньшинстве оказались как раз политические союзники генералитета и офицерства - кадеты и партия октябристов. Генералы об этом догадывались, так зачем же было надо призывать сражаться за созыв парламента, в котором твои представители заранее обречены на политическое поражение?
Почему юг России?
Но тем не менее, 17 ноября 1917 года в Новочеркасске был создан 1-й Сводно-Офицерский полк Добровольческой армии. Один из поручиков, прибывший на сборный пункт 18 ноября, получил регистрационный №1805 - из этого видно, что приток военных усиливался лавинообразно.
Но если у формирующейся армии не было желания сражаться ни за восстановление династии Романовых, ни за созыв Учредительного собрания (его уже благополучно избрали и не думали разгонять), ни против власти Ленина-Троцкого (её ещё не провозгласили), ни против частей Красной армии (её к тому времени ещё не создали), то за кого и против кого собирались воевать офицеры и юнкера? И почему именно в Новочеркасске?
А вот почему: в столицу войска Донского генерал Алексеев прибыл в ноябре 1917 года потому, что ещё в августе войсковыми атаманами донских, кубанских, оренбургских, терских и астраханских казаков был образован Юго-Восточный Союз. Это была территориально-политическая альтернатива разлагающемуся Временному правительству Керенского. Теперь у тех, кто собирался продолжать воевать до победного конца, были свои деньги, армия и столица - Екатеринодар. Но так как вскоре Екатеринодар заняли красные, добровольцы с маниакальным упорством штурмовали город - они дрались за столицу своего Союза, а другие маршруты и цели на тот момент их не интересовали.
Смерть Корнилова
Возможно, добровольцы чего-то бы и добились, если бы не гибель генерала Корнилова - храброго, харизматичного боевого генерала, ставшего символом Белого движения. Но он как-то быстро и загадочно погиб: в дом, в котором находился Корнилов, попал один-единственный снаряд, выпущенный одной-единственной пушкой красных. В такое мистическое совпадение обстоятельств верят все с апреля 1918 года. А зря…
У красных в Екатеринодаре имелось несколько артиллерийских батарей, было обилие снарядов. Если бы они захотели накрыть штаб белых, узнав, что Корнилов там, то не ограничились бы одиноким снарядом, а дали бы как минимум залп. Где в момент взрыва находился генерал Корнилов? В нежилом здании - в сельскохозяйственной ферме. На Кубани такие хлипкие сооружения лепили из смеси глины с рубленой соломой, укрепляли деревянным каркасом из жердей и сверху накрывали крышей из соломы. Что было бы с таким сооружением, попади в него фугасный снаряд трёхдюймового орудия? Брызгами разлетелись бы лёгкие глиняные стены - рухнула бы крыша в воронку. Адъютантам Корнилова просто некуда было бы вбегать, чтобы увидеть там тело генерала. Да и тем, кто стоял у входа, тоже бы досталось.
Но жертвой взрыва оказался один человек - Корнилов… Не было ли это покушением: метнули ручную осколочную гранату-лимонку в комнату, когда там находился генерал, а её разрыв представили одиноким снарядом большевиков? Ведь осколки не могли серьёзно разрушить даже глиняную хату с соломенной крышей, и тело полководца осталось почти неповреждённым.
Напрашивается версия о том, что эта смерть - дело рук приближённых генерала Алексеева, давнего оппонента Корнилова. Лавр Георгиевич, похоже, стал прозревать, догадываться об истинных целях Алексеева и окружавших его «рыцарях Антанты», так что открытый конфликт с ними не возникал лишь по причине напряжённости боёв. Но он был неизбежен, и поэтому алексеевцы его упредили.
Большой загадкой является и то, на чьи деньги собиралась воевать Добровольческая армия. Ведь когда генерал Алексеев в Новочеркасске собирал средства на добровольцев, одно частное лицо инкогнито пожаловало на благую цель… аж 400 целковых! И всё! А вот «под генерала Корнилова» богатый Ростов-на-Дону, Москва и Новочеркасск собрали больше - 9 миллионов 100 тысяч рублей (кстати, генерал Корнилов убедил идти за собой более 300 рядовых солдат, генерал Алексеев - всего дюжину). Но и этого было мало. Львиная доля средств поступала из зарубежных источников, известных лишь генералу Алексееву.
30 декабря 1917 года член Войскового Донского Правительства Брыкин публично и прямо спросил Алексеева: «Французское правительство даёт вам деньги и за исполнение вами каких обязательств?». Старый царедворец пытался вывернуться, но пришлось ему признать: «Союзники поддерживают нас, потому, что Добровольческая армия выступает за продолжение войны с немцами. За это они дают нам деньги!».
Так что романтиков Ледяного похода, павших юных офицеров и юнкеров, искренне жаль. Им казалось, что они сражаются за Россию. А дрались они за интересы французских товарно-сырьевых бирж и британских торговых компаний.
И если бы они узнали об этом, «ледяной ужас» такой истины пробил бы сердце каждого воина куда быстрей, чем холодное остриё красноармейского штыка.
Александр СМИРНОВ
СПЕЦПРОЕКТЫ
Ровно 100 лет назад после трагической гибели главнокомандующего Добровольческой армией России генерала Лавра Корнилова закончился Первый Кубанский поход Белой армии, также вошедший в историю и как Первый Ледяной поход, ставший своего рода рождением Белого дела. «Стол» вспоминает, как начиналась Гражданская война в России
Кольцо большевиков сжималось вокруг Новочеркасска всё сильнее и сильнее. Но город защищать было некому, хотя в столице Области Войска Донского и находились сотни и тысячи армейских фронтовых офицеров и казаков. Но воевать не хотел никто, все ждали, что-то кто-то другой примет удар на себя. Дело дошло до того, что на призыв донского правительства к мобилизации на сборный пункт пришло всего 147 человек – гимназистов и юнкеров, которые не умели держать оружия в руках.
«Это не просто позор, это приговор всей России, – мрачно думал атаман Алексей Каледин, сидя на каком-то дурацком совещании, на котором вот уже который час обсуждался вопрос, что делать с наступавшими на город большевиками. – Сил у нас нет, сопротивление бессмысленно, и положение наше безнадёжно…»
Наконец нервы у атамана не выдержали.
– Хватит болтать! – крикнул он. – От болтовни Россия погибла!
Каледин решительно встал из-за стола и, отшвырнув от себя кресло, направился к неприметной двери, ведущей в личные покои атамана. Присутствующие, уже привыкшие к нервическим эскападам атамана, недоуменно переглядывались: совещание закончено или нет?
Но только Каледин вышел из кабинета, как из-за двери раздался треск револьверного выстрела.
– Господа, он застрелился! – выскочил из личных покоев атамана его «правая рука» Митрофан Богаевский. – Он мертв!
На этом же совещании новым атаманом Войска Донского был избран генерал Лавр Корнилов – несостоявшийся военный диктатор России.
Суперагент военной разведки
Лавр Георгиевич Корнилов появился на свет 18 августа 1870 года в семье отставного хорунжего Сибирского казачьего войска в станице Каракалинской. Воспитание он получил тоже казачье, помогая с ранних лет отцу ухаживать за табунами лошадей. Затем отец с большим трудом определил его в Омский кадетский корпус, который Корнилов закончил с наивысшим баллом. В 1889 году он был зачислен юнкером в Михайловское артиллерийское училище. Через три года, получив чин подпоручика, Лавр Корнилов был направлен для прохождения службы в Туркестанскую артиллерийскую бригаду.
Молодой Лавр Корнилов
Тяжёлая служба в дальнем гарнизоне ломала судьбы и души многих молодых офицеров. Но Корнилов никогда не отличался малодушием: отслужив положенный срок до звания поручика, он поступил в Академию Генерального штаба, где снова оказался в числе первых учеников, получив малую серебряную медаль и чин капитана досрочно.
Переодевшись дервишем, он с отрядом верных казаков-пластунов объездил всю Персию, Афганистан, Индию и Китай, составляя подробные карты местности
Как один из лучших выпускников капитан Корнилов имел право выбора дальнейшего места службы. И он поразил всех, попросив отправить его снова в Туркестан, причём в самый отдаленный район – на границу с Афганистаном.
И Корнилов становится суперагентом военной разведки. Переодевшись дервишем, он с отрядом верных казаков-пластунов объездил всю Персию, Афганистан, Индию и Китай, составляя подробные карты местности. Позже штаб Туркестанского военного округа издал научные работы Корнилова «Кашгария, или Восточный Туркестан» и «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестаном», которые заслужили самые лестные отзывы ученых-географов из Академии наук.
В 1904 году Корнилов получил чин подполковника и в качестве начальника штаба 1-й стрелковой бригады отбыл на войну с Японией. Участвовал в боях под Сандепу и Мукденом, за храбрость был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени и чина полковника.
Затем Корнилов служил в управлении Генштаба, был дипломатом в Китае, выполняя поручения русской военной разведки.
Из плена в революцию
В Первой мировой войне генерал-майор Корнилов участвовал с самого первого дня, став командиром 2-й бригады 49-й пехотной дивизии, а вскоре – командиром 48-й пехотной дивизии, которая получила название «стальной». За бои на Юго-Западном фронте генерал Корнилов получил свой второй орден Св. Георгия – уже 3-й степени.
Во время отхода из Карпат в 1915 году дивизия Корнилова попала в окружение.
Пленного русского генерала австрийцы поместили в замок Нейгенбах под Веной, затем перевели в Венгрию, в замок князя Эстергази.
Едва оправившись от ран, он стал готовить побег. Первая попытка провалилась: пленные офицеры попытались подкупить дворецкого замка, чтобы он снабдил их гражданской одеждой и пропусками, однако тот доложил начальству. Вторая попытка оказалась более удачной: фельдшер-чех за большие деньги снабдил генерала документами и солдатской формой. Проблуждав почти месяц по румынским лесам, Лавр Георгиевич всё же смог выйти к Дунаю и перебраться на другой берег, оказавшись в расположении русской армии.
Побег из плена сделал генерала Корнилова знаменитым
Побег из плена сделал генерала Корнилова знаменитым. Его портреты печатались во всех иллюстрированных журналах России, а когда генерал прибыл в Петроград, Михайловское артиллерийское училище устроило своему выпускнику торжественное чествование.
В сентябре 1916 года генерал, получив назначение на пост командира 25-го армейского корпуса Особой армии, снова уезжает на Юго-Западный фронт.
На этот раз воевать пришлось недолго: накануне февраля 1917 года он был назначен командующим Петроградским военным округом. Уже на третий день пребывания в новой должности Корнилов поддержал Февральскую революцию и лично арестовал императрицу Александру Фёдоровну с семьёй в Царском селе.
И Корнилов сразу же был назначен Верховным главнокомандующим Русской армии.
Генерал Л.Г. Корнилов
Товарищ главнокомандующий
Время было критическим: русская армия на глазах рассыпалась и теряла боеспособность. И тогда Корнилов приказал создавать новую «гвардию» – так называемые «ударные» части и подразделения, которые могли бы стать образцом для подражания.
Первой такой частью стал 1-го Ударный полк, сформированный на Юго-Западном фронте из офицеров и юнкеров-добровольцев. Первым «ударникам» Корнилов приказал выдать новую форму, пошитую специально для гусар Александрийского 5-го гусарского полка, названного в честь благоверного князя Александра Невского. Отличительным знаком гусар-александрийцев были кокарды с «Адамовой головой» – черепа со скрещенными костями, который во все времена был символом самопожертвования и готовности отдать жизнь за Родину, за что гусар часто звали «бессмертными». Также их именовали и «чёрными гусарами»: у александрийцев были шикарные чёрные мундиры с серебряным шитьём и чёрно-красные погоны.
«Бессмертные» гусары были очень известны в России: в этом полку служил и поэт Николай Гумилёв, и будущий маршал Финляндии Карл Маннергейм, и писатель Михаил Булгаков – последний был полковым врачом. «Бессмертным» был и сам наследник русского престола царевич Алексей, зачисленный в гусарский полк с трёхлетнего возраста.
Именно дух «бессмертных гусар» и должен был вдохнуть новую жизнь в агонизирующую армию.
Эксперимент показал блестящие результаты. Боевое крещение «ударников» состоялось 26 июня 1917 года, когда офицеры под командованием капитана Митрофана Неженцева быстрой штыковой атакой захватили австрийские позиции у деревни Ямшицы.
Приказом Корнилова отряд был переформирован в «Корниловский» ударный полк. А вскоре отряды «корниловцев» стали появляться и в каждой армии – правда, все прочие генералы весьма неодобрительно относились к такой саморекламе командующего, а генерал А.И. Деникин так и вовсе считал эти отряды ряжеными клоунами и «суррогатами армии».
Изменник и мятежник
Растущая популярность Корнилова вызвала сильнейшую зависть у главы Временного правительства Александра Керенского, который видел в новом главковерхе потенциального военного диктатора. Александр Фёдорович был эсером – то есть членом партии социалистов-революционеров, и он прекрасно знал, что все революции рано или поздно заканчиваются установлением диктатуры.
Впрочем, Александр Фёдорович был не так уж и не прав в своих подозрениях. Разуверившись в пустой болтовне Временного правительства, Корнилов действительно стал склоняться к тому, что в тот момент, когда страна гибнет, нужно не говорить, а действовать.
Он предложил ввести в Петроград 3-й конный корпус генерала Крымова: «для наведения порядка». И попался в расставленную ловушку Керенского: уже на следующий день все столичные газеты объявили верховного главнокомандующего страны государственным изменником, задумавшим утопить революцию и сам Петроград в реках крови.
В ответ Лавр Георгиевич опубликовал заявление, в котором говорилось: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путём победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли…»
В итоге Корнилов был арестован и до самого Октябрьского переворота содержался в тюрьме в Быхове
Тогда Керенский обратился к большевикам с призывом «встать на защиту революции». Ленинцы откликнулись незамедлительно, и навстречу войскам были высланы сотни большевистских агитаторов, которые и сыграли основную роль в срыве «корниловского мятежа». В итоге Корнилов был арестован и до самого Октябрьского переворота содержался в тюрьме в Быхове, в 50 километрах от Могилёва.
На свободу он вышел на следующий день после захвата большевиками Зимнего дворца. Дело в том, что большевики, едва захватив власть, решили тут же уничтожить самого опасного политического противника. С этой целью в могилевскую Ставку с отрядом революционных матросов был направлен бывший прапорщик Николай Крыленко. Но накануне его приезда бойцы Текинского конного полка, обеспечивающие охрану тюрьмы, освободили всех арестованных.
И Корнилов отправился в Новочеркасск, где, как ходили слухи, атаман донских казаков Каледин собирает новую Добровольческую русскую армию
Лавр Корнилов и офицеры
Оставить город
Впрочем, если не считать громкого названия, самой армии, по сути, ещё не было. К январю в составе Добровольческой армии насчитывалось не более 4 тысяч человек: в основном это были офицеры-фронтовики, и их от бегства по домам удерживали только слухи о массовых казнях «золотопогонников», которые устраивали большевики. Не хотели сражаться и донские казаки, больше озабоченные слухами о скором переделе земли. Между тем Новочеркасск уже взял в клещи экспедиционный корпус «Красной гвардии» Рудольфа Сиверса от Южного революционного фронта – 10 тысяч штыков. И времени на размышление практически не было.
В тот же день после самоубийства атамана Каледина Лавр Корнилов принял единственно возможное решение – оставить город и, сохранив костяк будущей армии, скрытно просочиться в Ростов и выйти на оперативный простор.
И вот в ночь на 9 февраля из Новочеркасска вышли 3 700 добровольцев, из них 2 350 офицеров (включая 36 генералов). Зато вот солдат было мало и совсем не было артиллерии – всего 8 полевых «трёхдюймовых» пушек с ничтожным запасом снарядов, и всё.
Также с отрядом выступил большой обоз гражданских лиц, среди которых было немало известных персон: бывший начальник штаба Его Императорского Величества генерал Михаил Алексеев, бывший председатель Государственной думы Михаил Родзянко, бывший депутат Государственной думы князь Николай Львов, либеральный журналист Борис Суворин.
Историк и офицер Роман Гуль вспоминал:
«Тихий, синий вечер. Идём городом. Мигают жёлтые фонари. На улицах – ни души. Негромко отбивается нога. Приказано не произносить ни звука.
Попадаются тёмные фигуры, спрашивают: «Кто это?» – Молчание. – «Кто это идёт?» – Молчание. – «Давно заждались вас, товарищи, – говорит кто-то из тёмных ворот…
Город кончился – свернули по железной дороге. Впереди главных сил, с мешком за плечами, прошёл Корнилов. Быстро прошли строевые части, но обоз бесконечен. Едут подводы с женщинами, с какими-то вещами. На одной везут ножную швейную машину, на другой торчит граммофонный рупор, чемоданы, ящики, узлы. Все торопятся, говорят вполголоса, погоняют друг друга. Одни подводы застревают, другие с удовольствием обгоняют их.
Арьергард волнуется. Хочется скорее уйти от Ростова: рассветёт, большевики займут город, бросятся в погоню… Наконец обоз кончился, и мы отходим на станицу Александровскую. В Ростове слышна стрельба, раз долетело громовое «ура». И не успели мы остановиться, как от станичного атамана принесли бумагу: немедленно уходите, казаки не хотят подвергать станицу бою…»
Ледяной поход
Ровно через сутки Добровольческая армия оставила и Ростов-на-Дону. К тому времени отряды Рудольфа Сиверса уже обложили город практически со всех сторон. Оставался лишь узенький коридорчик – по замёрзшему Дону, и Корнилов приказал как можно скорее выступить в поход.
Корнилов создал штаб, управление снабжения и тыла, сапёрные и инженерные подразделения
Так начался Ледяной поход, ставший рождением Белого сопротивления в России.
Первой остановкой армии стала станица Ольгинская. Сюда же подошёл и офицерский отряд генерала Сергея Маркова, тайно пробившийся мимо занятого красными Батайска. Присоединились и несколько казачьих отрядов – прежде нейтральные казаки массово бежали из Ростова и Новочеркасска после начала красного террора.
Именно в Ольгинской и возникли первые управленческие структуры Добровольческой армии: Корнилов создал штаб, управление снабжения и тыла, сапёрные и инженерные подразделения. Своим заместителем он назначил генерала Антона Деникина – на тот случай, если с ним самим что-то случится. Правда, первым из строя выбыл как раз Антон Иванович: в суматохе эвакуации генерал остался без вещей и был вынужден идти в гражданском костюме и дырявых сапогах, после чего свалился с тяжёлой формой бронхита.
Ледяной поход
Уже через неделю в штабе новой армии случился и первый раскол. Казачий генерал Попов предлагал уйти в Сальские степи, где на зимовниках (то есть на становищах племенных табунов) имелись большие запасы продовольствия и фуража. Там можно было отсидеться и начать партизанскую войну. Но генерал Алексеев возражал: зимовники, вполне подходящие для мелких отрядов, были разбросаны на значительных расстояниях друг от друга. Армию пришлось бы распылить, и в итоге красным было бы легче разбить мелкие отряды по частям.
В свою очередь, Алексеев предлагал идти к Екатеринодару. В то время в столице Кубани власть взял в свои руки полковник Виктор Покровский, настоящая легенда русский армии, первый лётчик, взявший в плен вражеского пилота вместе с самолётом. Объединив усилия, можно было бы взять под свой контроль значительные территории Причерноморья.
Однако и этот путь таил в себе немало опасностей. Посланные на разведку опытные офицеры рассказывали, что на Кубани с каждым днём накапливались огромные массы солдат, возвращавшихся домой с Закавказского фронта. Среди солдат искусно работали большевистские агитаторы. Например, они рассказывали, что дорогу в Центральную Россию перекрыли «золотопогонники», а поэтому, чтобы попасть домой, надо разбить всех белых. Впрочем, хватало и тех, кто шёл к красным по собственной воле: ходили слухи, что всем солдатам Красной армии после победы будут бесплатно давать на Кубани наделы отобранной у местных буржуев земли.
В итоге промедление сыграло злую шутку с Добровольческой армией: разведчики красных, искавшие растворившуюся в степях армию Корнилова, в конце концов узнали о её местоположении. И надо было вновь срочно уходить в степи.
И Корнилов решил: будем пробиваться к Екатеринодару!
Первый бой
Боевое крещение Добровольческой армии состоялось 21 февраля 1918 года, когда передовая колона офицерского полка «марковцев» вышла к селу Лежанки на самой границе Ставропольской губернии, где расположился крупный отряд красных вместе с дивизионом пехотных пушек.
Бой был коротким. После первых выстрелов Корнилов приказал атаковать село с марша, бросив в атаку офицеров-«марковцев». С флангов село атаковали «Корниловский» и Партизанский полки.
– В штыковую! – грянуло с трёх сторон. – Ура, братцы!
Красногвардейцы, привыкшие безнаказанно грабить безоружных крестьян, были застигнуты врасплох и, побросав оружие, бросились бежать наутёк.
В итоге корниловцы потеряли убитыми 3 человека, красные – свыше 250.
Ещё несколько десятков человек было выловлено в окрестностях села – их без лишних разговоров поставили к стенке. В 1918 году пленных старались не брать. Офицеры, выжившие после революционной резни 1917 года, слишком хорошо помнили, как красногвардейцы, прежде чем расстрелять пойманных офицеров, вырезали на телах жертв «кокарды» и «погоны» – куски плоти на лбу и плечах. Поэтому пойманных красногвардейцев расстреливали без всякой жалости.
Кубанское казачество, измученное большевистским террором, встречало корниловцев хлебом-солью
Роман Гуль вспоминал: «Нежинцев, скачет к нам, остановился – под ним танцует мышиного цвета кобыла.
– Желающие на расправу! – кричит он.
«Что такое? – думаю я.– Расстрел? Неужели?» Да, я понял: расстрел, вот этих 50–60 человек, с опущенными головами и руками.
Я оглянулся на своих офицеров. «Вдруг никто не пойдёт?» – пронеслось у меня.
Нет, выходят из рядов. Некоторые – смущённо улыбаясь, некоторые – с ожесточёнными лицами.
Вышли человек пятнадцать. Идут к стоящим кучкой незнакомым людям и щелкают затворами.
Прошла минута.
Долетело: пли!.. Сухой треск выстрелов, крики, стоны…
Некоторые добивали штыками и прикладами ещё живых.
Вот она, подлинная гражданская война…
Около меня – кадровый капитан, лицо у него как у побитого. «Ну, если так будем, на нас все встанут», – тихо бормочет он.
Расстреливавшие офицеры подошли.
Лица у них – бледны. «А почём я знаю! Может быть, эта сволочь моих близких в Ростове перестреляла!» – кричит, отвечая кому-то, офицер…»
Первая победа добавила уверенности войскам, которые теперь бодро шли по богатым кубанским станицам. Она же добавила неуверенности красным, которые предпочитали не вступать в столкновения без явного численного перевеса: без боя были заняты несколько станиц, из которых бежали красногвардейцы. Кубанское казачество, измученное большевистским террором, встречало корниловцев хлебом-солью.
Кстати, в Лежанке Корнилов приказал для отличия своей армии, особенно в ночном бою, нашить на папахи и фуражки белую полосу – так Белая армия обрела и свою символику.
Лавр Корнилов
Патронов не жалеть!
Но потом полоса везения закончилась. Добровольческую армию нагнали войска Сиверса, и боевые столкновения продолжались каждый день.
Наконец 4 марта красные решили встретить корниловцев у станицы Кореновской, которую заняла армия Ивана Сорокина – бывшего казачьего есаула, перешедшего на службу к большевикам. Под ружьём у Сорокина было 14 000 бойцов, то есть почти трое красных на одного белогвардейца. Серьёзная сила!
Тем не менее Корнилову удалось разгромить и Сорокина, бросив в бой всех до единого солдат.
– Патронов и снарядов не жалеть! – приказал Корнилов.
В бой вступили даже раненые и врачи санитарного обоза, которым Корнилов приказал раздать пулемёты – полевой госпиталь прикрывал тыл наступающих войск. Так что, когда красные попытались было обойти наступающих добровольцев и ударить в спину, их встретили обозники шквальным пулемётным огнём.
Это и определило исход боя: Сорокин с остатками своей армии бежал из станицы.
Уже в Кореновской от пленных красногвардейцев Корнилов узнал, что войска Сорокина ещё неделю назад взяли Екатеринодар. Правительство полковника Покровского бежало, скрывшись в черкесских аулах, а в городе начались неслыханные бесчинства, шли грабежи и массовые расстрелы.
В итоге Корнилов изменил свой приказ – он решил идти в горные станицы на соединение с войсками Покровского.
Левый берег Кубани
Сорокин с остатками своей армии ждал корниловцев у станицы Усть-Лабинской: он планировал прижать белогвардейцев к берегу Кубани и методично расстрелять их из артиллерийских орудий.
Но Корнилов без труда разгадал бесхитростный план есаула. «Ударники» стремительным натиском овладели мостом через Кубань, и Добровольческая армия переправилась на левый берег реки, который в то время считался уже советским.
Подобно катку, корниловцы прошлись по селам и станицам, выбивая врага.
В ответ большевики, осознав, что остановить Добровольческую армию уже не получится, стали применять тактику «выжженной земли», сжигая все деревни на пути следования белогвардейцев.
Только через несколько дней пути корниловцы вновь встретились лицом к лицу с противником. Произошло это 10 марта при переправе через реку Белую.
Генерал Деникин писал: «За корниловцами успели переправиться только партизаны и чехословаки. Именно они и приняли на себя основной удар противника. С тыла накрыла артиллерия, разрывом снаряда опрокинута повозка генерала Алексеева, убит его кучер. Обоз переправляется, но не знает, что идёт как раз навстречу наступающим большевистским цепям. Чехословаки расстреляли все патроны и постепенно ударяются в бега. Их командир капитан Немечек сначала пытался образумить земляков уговорами, затем кулаками, а потом просто сел на землю:
Положение спас Юнкерский батальон – вчерашние гимназисты бесстрашно бросились в штыковую атаку на превосходящие силы противника. В итоге большевики, испугавшись, что не оценили численности противника, решили отступить.
Наконец 14 марта Добровольческая армия достигли аула Шенджи, где корниловцев ждал полковник Покровский со своим войском.
Уже на следующий день, объединив усилия, белые взяли штурмом станицу Новодмитриевскую. Затем добровольцы атаковали станицу Георгие-Афипскую, где находились склады вооружения Красной армии под охраной 5 тысяч солдат.
Бой был тяжёлым, но станицу взяли.
И путь на Екатеринодар был открыт.
Знак за 1-й Кубанский (Ледяной) поход
Смерть Корнилова
27 марта начался штурм города. И сразу же корниловцы попали под шквальный огонь. Погиб командир Корниловского полка подполковник Неженцев.
Три дня добровольцы днём и ночью упорно продвигались вперёд, очищая дом за домом. Но отчаянно дрались и красные.
Наконец через три дня боев на военном совете у генерала Корнилова были оглашены потери: в Партизанском полку осталось менее 300 штыков, в Офицерском – ещё меньше, раненых – более полутора тысяч. Армия сражается уже на пределе своих возможностей, казаки разбредаются по домам, боеприпасов практически нет.
В итоге Корнилов принял решение дать войскам день отдыха, перегруппировать силы, а 1-го апреля идти в последнюю отчаянную атаку. И решил сам вести армию на штурм:
– Наденьте чистое бельё, у кого есть. Екатеринодара не возьмём, а если и возьмём, то погибнем.
Но штурм так и не начался. При очередном артиллерийском обстреле фермы, где расположился штаб Корнилова, один из снарядов влетел в комнату генерала. Корнилов погиб практически мгновенно.
Деникин писал, что смерть командующего хотели скрыть от армии хотя бы до вечера. Тщетно – весть о смерти Корнилова моментально распространилась среди бойцов. Солдаты и офицеры, прошедшие огонь и воду, плакали навзрыд…
На следующий день тела генерала Корнилова и его друга полковника Митрофана Неженцева отвезли в станицу Елизаветинскую. Похороны прошли тайно: чтобы уберечь останки от глумления, на могилах не стали ставить крестов, более того – сами могилы сровняли с землей.
Но все усилия оказались напрасными. Уже на следующий день в Елизаветинскую ворвались солдаты красного Темрюкского полка. В станице красные обнаружили полевой госпиталь с тяжелоранеными: уходя, белые оставили 64 «лежачих» раненых, которые не смогли бы пережить эвакуацию, дав врачу солидную сумму денег на подкуп большевиков. Но деньги не помогли – большевики забили прикладами одного больного за другим, допытываясь о «зарытых буржуями сокровищах». Вскоре могила генерала была найдена.
Труп генерала выкопали и перевезли в Екатеринодар. На соборной площади сбросили тело с повозки на мостовую. Пьяная солдатская толпа била и топтала его ногами. С трупа сорвали одежду, голое тело покойника повесили на дереве. Веревка оборвалась, и толпа снова глумилась над уже бесформенной массой. Наконец труп перевезли на городскую бойню, где останки сожгли.
Лавр Корнилов
Отступление
Гибель Корнилова довершила моральный надлом белых. Генерал Деникин, приняв командование Добровольческой армией, принял решение уводить армию из-под удара.
После захода солнца войска скрытно снялись с позиций и пошли на север – в полную неизвестность. Как позже писал сам Деникин, это был один из самых трудных дней. После неудачного штурма, отступления, потерь люди теряли самообладание. Впервые у офицеров появилась паника.
С рассветом колонна вышла к железной дороге, которую охранял полк красноармейцев. По дороге курсировал бронепоезд.
И вновь ситуацию спас генерал Марков, шедший во главе колонны. Он заметил отдалённый огонёк в степи – это было окно в будке стрелочника. С тремя опытными разведчиками генерал отправился на разведку. Узнав от дорожного сторожа, что на станции находятся два эшелона красногвардейцев с бронированным поездом, Марков, выдав себя за сторожа, позвонил большевикам, дежурившим на станции Медведовской, и заверил, что на посту все спокойно. Тем не менее кто-то из красных комиссаров, удивлённый неожиданным ночным звонком, решил для верности послать к переезду бронепоезд.
Колонны с остатками Добровольческой армии уже подходили к переезду, когда из рассветного тумана показалась громада бронепоезда.
Марков с нагайкой в руке бросился к паровозу:
– Поезд, стоять! Раздавишь, сукин сын! Разве не видишь, что свои?!
Ошеломлённый машинист затормозил, и Марков тотчас зашвырнул в кабину паровоза гранату. Сидевшие в бронепоезде солдаты, почуяв неладное, забаррикадировались изнутри и приготовились отстреливаться, но было уже поздно: опытные марковцы, моментально вычислив «слепые секторы» бронепоезда, пошли на штурм вагонов. Большевики упорно защищались, но были перебиты.
Тем временем Кубанский стрелковый полк атаковал станцию, выбив отряд красных.
Это был последний бой Ледяного похода.
Н. Самокиш. Ледяной поход
Пока большевистские газеты захлебывалась восторгом по поводу «разгрома и ликвидации белогвардейских банд, рассеянных по Северному Кавказу», Добровольческая армия, петляя между дорогами и железнодорожными ветками, уходила прочь, запутывая следы. В армию потекли кубанцы, пополняя ряды выбывших. В станицах их встречали уже как старых знакомых.
Роман Гуль писал: «В Успенской встречаем мы Вербное воскресенье. В большой церкви – служба. Все – с вербами и свечами. Храм полон, больше раненых. Впереди, к алтарю – Деникин с белым Георгием на шее, Марков, Романовский, Родзянко… В разговорах на паперти узнаём, что приехала с Дону делегация, зовут туда, что донские казаки восстали против большевиков и уже очистили часть области.
Все радостны. Неожиданный просвет! Едем на Дон, а там теперь сами казаки поднялись! Какая сила!»
В середине апреля Добровольческая армия, прорвавшись через неприятельское кольцо, расположились в двух больших станицах Донской области — в Мечетинской и Егорлыкской к юго-востоку от Ростова. Здесь Деникин решил дать армии временный отдых и, разобравшись в создавшейся обстановке, принять решение о дальнейших действиях. Уже в эмиграции он вспоминал, что во второй половине 1918 года белые так и не смогли воспользоваться благоприятной ситуацией для решительного наступления на красных.
Виной этому была германская армия.
Пока добровольцы воевали на Кубани, практически оторванные от внешнего мира, они и не знали, что после заключения Брест-Литовского мира немцы заняли Украину, Крым и вплотную подошли к Донской области.
Известие о продвижении немцев в глубь страны ошеломило Деникина.
«Малочисленная армия, почти лишённая боевых припасов, становилась лицом к лицу одновременно с двумя враждующими факторами – советской властью и немецким нашествием, – писал он. – Должен сказать откровенно, что серьёзный удар в тыл большевистских войск, которые преграждали путь нашествию немцев на Кавказ, не входил тогда в мои намерения. Извращенная донельзя русская действительность рядила иной раз разбойников и предателей в покровы русской национальной идеи…»